Продолжение. Начало здесь https://historical-fact.livejournal.com/16955.html
В этой части собраны свидетельства от непосредственных участников событий - советских военачальников, которым удалось пережить сталинский террор и дожить до тех времен, когда в своих воспоминаниях можно будет написать правду.
1. Легенда советской разведки Илья Григорьевич Старинов, мемуары "Записки диверсанта" http://modernlib.net/books/starinov_ilya/zapiski_diversanta_kniga_1/read
"… В январе 1930 года я был направлен для работы в разведотдел штаба Украинского военного округа, в отделение, которое занималось подготовкой к партизанской войне. Мною был внесен ряд предложений по минно-подрывным работам и разработаны несколько образцов мин. Они были высоко оценены И.Э. Якиром, который уделял большое внимание подготовке к партизанской войне на случай вражеской агрессии. И.Э. Якир выступал в специальных партизанских школах, где готовились кадры, присутствовал на учениях, где "действовали" партизанские отряды и диверсионные группы. Командиры подразделений и частей Красной Армии, прошедшие специальную подготовку и переподготовку, в случае необходимости могли организованно переходить к партизанским действиям, скрытно базироваться и передвигаться на занятой противником территории, выходить из вражеской блокады, использовать подручные средства для нанесения урона врагу. При подготовке к партизанской войне на случай вражеской агрессии, мне довелось участвовать и в уточнении мобилизационных планов развертывания войны в тылу агрессора. В результате командование наших частей и соединений еще в начале 30-х годов не боялось оказаться в тылу противника. При невозможности пробиться к своим основным силам они могли организованно переходить к партизанским действиям, нанося удары по тылам врага...
В ходе репрессий против военных 1937-38гг. склады были ликвидированы, а множество стволов иностранного производства выброшено, как лом. Все, кто имел отношение к подготовке малой войны, были репрессированы в 1937. Я наверняка погиб бы, так как работал под руководством И.Э.Якира, Я.К.Берзина, сопровождал М.Н. Тухачевского и В.М.Примакова, которые были объявлены врагами народа и расстреляны. Мне повезло. В ноябре 1936 удалось попасть в Испанию, где я стал советником и инструктором партизанского формирования под командованием Д.Унгрия. В начале ноября 1937 года я вернулся на Родину и был ошеломлен, когда узнал, что все мои начальники по всем линиям, где я служил и учился, подверглись репрессиям. Как стало позже известно, от репрессий в 30-е годы погибло в десятки раз больше хорошо подготовленных партизанских командиров и специалистов, чем за всю Великую Отечественную войну. Уцелели лишь те, кто выпал из поля зрения ежовского аппарата. В основном это были участники национально-революционной войны в Испании и те, кто сменил место жительства незаметно для подручных Ежова... Репрессии привели к тому, что в Красной Армии многими подразделениями, частями и тем более соединениями и объединениями командовали, мягко говоря, неподготовленные люди…
…Вскоре арестовали Гендина. Я навестил семью Константина Шинкаренко, бывшего командира полка легендарной бригады Котовского. Шинкаренко — один из моих друзей по партизанской школе в Киеве — в числе первых в республике был удостоен ордена Боевого Красного Знамени и награжден Почетным оружием. Оказалось, и Шинкаренко взяли. От жены его узнал, что арестовано много друзей Кости — известных мне партизанских командиров, с которыми мы вместе закладывали скрытые базы на случай войны.
...С Евсевием Карповичем мы свиделись только спустя двадцать лет. "Пережито, Илья, столько, что лучше не вспоминать... Но я вспоминаю - такое забыть нельзя!" Многое вытерпел в заключении Евсевий Карпович. Первому негодяю-следователю, который занес на него руку, Афонько дал сдачи по-партизански, одним ударом сбив его с ног. За это получил двадцать суток одиночного карцера. Но он вынес и ледяной карцер и последующие допросы. Сидя в Лефортовской тюрьме, где следственной частью НКВД официально разрешались истязания арестованных, Евсевий Карпович каждые десять дней (что тоже было разрешено) писал: "Дорогой Иосиф Виссарионович, арестованных пытают, они не выдерживают, клевещут на себя, потом от них требуют назвать сообщников и не выдержавшие клевещут на своих знакомых. Последние арестовываются и тоже не выдерживают и "все подтверждают. Кому это нужно?.." Никакие пытки и издевательства не вырвали у Афонько ложных признаний. И хотя полностью отсутствовало даже подобие состава преступления, его бросили без суда на восемь лет в лагеря за "шпионаж в пользу неизвестного государства". — А потом, брат, перестал я писать "великому вождю", — с горечью признался Евсевий Карпович. — Перестал, потому что убедился: Сталину обо всем известно..." Конец цитаты.
2. Один из самых уважаемых полководцев Великой Отечественной войны Герой Советского Союза Александр Васильевич Горбатов, мемуары "Годы и войны" http://militera.lib.ru/memo/russian/gorbatov/index.html
"Когда я мокрый, с трудом добрался до своей камеры, мои товарищи в один голос спросили: - Били? - Да, до потери сознания. Два или три ведра вылили на меня холодной воды, - едва шевеля разбитыми в кровь губами, ответил я им... ...После ночных "бесед" со следователем меня чаще всего приносили в камеру на носилках... Кроме следователя, в "активных" допросах принимали участие два дюжих костолома... ...На предпоследнем допросе следователь спросил меня: - Вашу жену зовут Нина Александровна? И какие у вас с ней взаимоотношения? Я ответил, что жили мы дружно. - Ах вот как. Ну тогда мы ее арестуем и заставим писать на себя и на тебя...
...Как-то утром пришла за кипятком большая группа женщин. У каждой было в руках по два ведра. От них я узнал, что прибыл эшелон женщин, осужденных по статье 58. Командир 7-го кавкорпуса Григорьев был арестован год назад; не исключено было, что среди арестованных находится и его жена. Еще будучи на свободе, я слышал о том, что часто арестовывали сперва мужа, а потом жену. Спросил женщин, нет ли среди них Марии Андреевны, жены командира корпуса Григорьева. - Нас так много... Мы не знаем, есть ли среди нас такая, - сказала одна из женщин. - А что ей передать, если ее увидим? - Скажите, чтобы пришла за кипятком завтра утром, что ее хочет видеть Горбатов, командир дивизии. - Хорошо, поищем, спросим, - раздались голоса. Когда на следующий день утром женщины снова при шли за кипятком, среди них оказалась не жена Григорьева, а ее племянница, которая воспитывалась у них с малых лет, а затем вышла замуж за начальника особого отдела дивизии Бжезовского. Сперва арестовали ее мужа, а потом вскоре и ее. - Вот где встретились, Александр Васильевич, - сказала она. - Да, Любочка. Не ожидал увидеть вас когда-нибудь в такой обстановке. Ее обвинили в шпионаже, осудили, и она следовала на Колыму.
...В нашем лагере было около четырехсот осужденных по 58-й статье и до пятидесяти "уркаганов" - закоренелых преступников, на совести которых была не одна судимость, а у некоторых по нескольку, даже по восьми ограблений с убийством. Именно из них и ставились старшие над нами. Работа на прииске была довольно изнурительная, особенно если учесть малокалорийное питание. На более тяжелую работу посылали, как правило, "врагов народа", на более легкую - "уркаганов". Из них же, как я уже говорил, назначались бригадиры, повара, дневальные и старшие по палаткам. Естественно, то незначительное количество жиров, которое отпускалось на котел, попадало прежде всего в желудки "урок". Питание было трех категорий: для невыполнивших норму, для выполнивших и для перевыполнивших. В числе последних были уголовники. Хотя они работали очень мало, но учетчики были из их же компании. Они жульничали, приписывая себе и своим выработку за наш счет. Поэтому уголовники были сыты, а мы голодали." Конец цитаты.
3. Еще один легендарный разведчик - Павел Анатольевич Судоплатов, мемуары "Разведка и Кремль (записки нежелательного свидетеля)" https://fanread.ru/book/9006737/?page=15
"...Сознательно или бессознательно, но мы позволили втянуть себя в работу колоссального механизма репрессий, и каждый из нас обязан покаяться за страдания невинных. Масштабы этих репрессий ужасают меня. Давая сегодня историческую оценку тому времени, времени массовых репрессий — а они затронули армию, крестьянство и служащих, - я думаю, их можно уподобить расправам, проводившимся в царствование Ивана Грозного и Петра Первого. Недаром Сталина называют Иваном Грозным XX века. Трагично, что наша страна имеет столь жестокие традиции. Сталин манипулировал делом Кирова в своих собственных интересах, и “заговор” против Кирова был им искусно раздут. Он сфабриковал “грандиозный заговор” не только против Кирова, но и против самого себя. Убийство Кирова он умело использовал для того, чтобы убрать тех, кого подозревал как своих потенциальных соперников или нелояльных оппонентов, чего он просто не мог перенести...
...Партбюро в декабре 1938 года приняло решение исключить меня из партии. Это решение должно было утвердить общее партийное собрание разведслужбы, назначенное на январь 1939 года, а пока я приходил на работу и сидел у себя в кабинете за столом, ничего не делая. Новые сотрудники не решались общаться со мной, боясь скомпрометировать себя. Помню, начальник отделения Гаранин, беседуя со своим заместителем в моем присутствии, переходил на шепот, опасаясь, что я могу подслушать... Но я все-таки надеялся, что, поскольку был лично известен руководству НКВД как преданный делу работник, мой арест не будет санкционирован. В те годы я жил еще иллюзией, что по отношению к члену партии несправедливость может быть допущена лишь из-за некомпетентности или в силу простой ошибки... Когда арестовывали наших друзей, все мы думали, что произошла ошибка. Но с приходом Деканозова впервые поняли, что это не ошибки. Нет, то была целенаправленная политика. На руководящие должности назначались некомпетентные люди, которым можно было отдавать любые приказания. Впервые мы боялись за свою жизнь, оказавшись под угрозой уничтожения нас нашей же собственной системой. Именно тогда я начал размышлять над природой системы, которая приносит в жертву людей, служащих ей верой и правдой." Конец цитаты.